Скажу честно, сделать это непросто. У нас не легкая атлетика, мы не бегаем в стандартных условиях по стадиону. У нас разные трассы, разное скольжение, разный снег. Поэтому объективно, конечно, оценить это сложно. Но субъективно оценить мы можем. Прежде всего, по результату, который показал спортсмен. То есть, если спортсмен с большим отрывом выигрывает гонку, то можно предположить, что этот спортсмен очень хорошо покажет себя и на международной арене. Даже когда много спортсменов в раздельных гонках приезжают на финиш очень плотно, то разброс всё равно будет. Редко бывает, что все спортсмены пробегают ровно, и их результаты находятся в одной части протокола. Как на международном уровне, так и здесь.
Есть еще один показатель — если сравнивать результаты мужчин и женщин. Например, у нас бегут по одному 5-километровому кругу, и можно оценить проигрыш на пяти километрах от первого мужчины. Я для себя взял цифру — от полутора до двух минут это нормально, нормальный проигрыш: полторы минуты — совсем хорошо, до двух минут — неплохо. А вот всё, что больше двух минут, — это уже не совсем хорошо, если мы говорим про лидеров.
Но еще раз отмечу: все эти показатели очень субъективны, и однозначно оценить конкурентоспособность мы не можем.
В основу всего методического направления, то есть контроля, мы, конечно же, берем цифры. Мы стараемся собрать достаточно много показателей, таких как антропометрические данные спортсмена, как они меняются в течение сезона в зависимости от нагрузки, пульсовые параметры — как в покое, так и на тренировках, вариабельность сердечного ритма, биохимию крови.
На самом деле разных цифр очень много, всего и не перечислишь. Для этого пришлось бы отдельную тему лекций делать. Но мы пытаемся собрать все эти цифры. И собрать так, чтобы это не занимало слишком много времени, так как график спортсмена очень сильно расписан. Поэтому, как правило, мы выбираем, точнее, я выбираю, несколько главных для меня маркеров. И по ним уже стараюсь работать.
Но, безусловно, спортсмены это не роботы, они в первую очередь — люди. И по цифрам иногда сложно предсказать, какой спортсмен покажет результаты, или в каком состоянии он находится в данный момент. Конечно, какие-то закономерности присутствуют. Особенно, когда мы находимся в тренировочном процессе. Если мы видим, что спортсмен утомляется или происходят какие-то сбои, то вполне возможны какие-то корректировки в нагрузке, изменение тренировочного плана.
А вот уже ближе к соревновательному периоду на первую роль выходит, наверное, интуиция — как у спортсмена, так и у тренера. Здесь немаловажна обратная связь от спортсмена. И тренер вместе со спортсменом принимают решение по дальнейшему плану. У меня в группе в соревновательный период не бывает одинаковых планов для всех спортсменов, у каждого свой план, какие-то свои развивающие работы. То есть здесь мы уже больше индивидуально пытаемся подобрать спортсмену тот путь, который поможет ему показать максимально хороший результат в сезоне.
И, да, очень часто мы принимаем какие-то решения даже вопреки цифрам. И спортсмен очень часто показывает результаты вопреки цифрам. Но цифры выходят на первый план, по крайней мере для меня, когда спортсмен показывает плохой результат. В этом случае мы пытаемся разобраться, найти причину, почему то или иное со спортсменом произошло. Здесь, конечно же, без цифр не обойтись. Нужно максимально правильно и объективно всё оценить и найти причину плохого результата, чтобы в будущем этого не повторилось.
И последнее. В итоге — главное при принятии решения о конкретной тренировке больше важна интуиция тренера, но интуиция эта все же основывается на каких-то цифрах. Важны и визуальный контроль спортсмена, и, возможно, даже его настроение. И то, как технически спортсмен идет, тоже можно визуально, субъективно оценить. И — принять то или иное решение.
По поводу спонсоров — очень непростой вопрос. Он вообще еще пока не изучен. Неясно, какую выгоду получают спонсоры, которые помогают спортсменам. В нашей стране это, скорее, называется меценатство, потому что как таковой рекламы спортсмены спонсорам пока не делают. Конечно, здесь важны вопросы и телетрансляций, и медийности тех или иных спортсменов. Но даже очень медийные спортсмены, которые у нас часто появляются на телеэкранах, не всегда интересны спонсорам. Для компаний-спонсоров, которые поддерживают какого-то сильного спортсмена или олимпийского чемпиона это больше имиджевая история. Но в идеале с этим нужно работать.
Спортсмены, конечно же, должны общаться с медиа. Но это не должно идти в ущерб подготовке. Потому что лыжный спортсмен только чуть-чуть расслабился, где-то недосмотрел, недоработал — и результат сразу же может сойти на нет. Ну и психоэмоциональное состояние спортсмена тоже важно. Если он много времени проводит в соцсетях или ходит по каким-то мероприятиям, это все-таки выбивает из определенной тренировочно-соревновательной рутины, из режима. И это может очень негативно сказаться на результате. Мы очень много тренируемся. Топовые спортсмены тренируются систематично, в течение года практически нет периодов, когда спортсмен вообще может забыть про тренировки. И чем профессиональней ты становишься, тем больше у тебя расписан каждый месяц в тренировочном плане.
Являются ли лыжные гонки коммерчески привлекательным видом спорта? Я считаю, что являются, в первую очередь потому, что лыжный спорт — очень доступный вид спорта. В нашей стране им могут заниматься многие. К тому же, зимой у нас не такой большой выбор занятий на свежем воздухе. То есть лыжи — это, наверное, единственный вид спорта, куда можно привлечь достаточно много любителей. Пример этому — норвежцы. Они сделали из лыжных гонок национальный вид спорта, которым люди занимаются с самого раннего возраста. А раз есть массовость, то соответственно этот вид спорта может быть коммерчески привлекателен.
Но в наших реалиях, в нашей стране, впрочем, как, наверное, и во многих других странах, всё зависит от телевидения — насколько твой вид показывают. Организация трансляции лыжных гонок это очень непростое и очень затратное мероприятие. Не каждая телекомпания может себе это позволить. И здесь уже вопрос: кто должен показывать, кто за это должен платить. Здесь однозначного ответа нет.
Разумеется, это средство можно использовать, в первую очередь как общеразвивающее упражнение, то есть для укрепления мышц ног. Если же говорить непосредственно о технике прохождения спусков, то конструкцция горных лыж немного отличается от беговых. И поэтому лучше отрабатывать прохождение спусков на обычных беговых лыжах. Это можно делать в том числе и на горнолыжных склонах. Естественно, не на слишком сложных трассах. И уже там отрабатывать те или иные элементы.
Также есть мысль обратиться к специалистам по горнолыжной подготовке, чтобы обсудить с ними, какие резервы мы можем получить как раз за счет прохождения спусков. Ведь все прекрасно знают, что топовые спортсмены имеют достаточно большое преимущество на спусках. Например, Джессика Диггинс хорошо проходит спуски, Наталья Непряева тоже владеет хорошей техникой прохождения спусков, Вероника Степанова. У мужчин это, безусловно, Йоханнес Клебо. Мы изучаем, смотрим, за счет чего он практически никогда не проигрывает на спусках. Как раз в этом вопросе нам очень сильно помогли бы специалисты по горнолыжной подготовке.
А что касатеся непосредственно тренировки, то я все-таки предпочту отправить спортсмена с какого-то спуска на беговых лыжах — посмотреть, поснимать, отработать положение корпуса на тех или иных участках, на поворотах, потому что важно, как ты располагаешь вес своего тела на лыжах. И еще важна так называемая экономичность, потому что нам важно не только быстро пройти спуски, но и дать мышцам ног максимально отдохнуть перед равнинными участками или подъемами.
Мы провели многолетний эксперимент. Есть у нас такой поселок — Вершина Тёи, куда сборная команда Советского Союза приезжала тренироваться и вкатываться каждый год начиная с 1973-1974 года. На этих сборах в Вершине Тёи был и я — в составе сборной Советского Союза, команды профсоюзов. Трасса спрофилирована там уже на протяжении многих лет — c 1976 года она не меняется. И перед контрольными стартами мы всегда откатывали лыжи на одном спуске. На протяжении многих-многих лет. Это уже традиция.
Многие спортсмены приходят на этот спуск. Он хоть и с поворотом, но у него очень прямой выкат и очень хорошо видно, как у кого работают лыжи. И у нас были отсечки — докуда мы доезжали. Так вот, самое интересное, что сегодняшние лыжники на своих лучших лыжах, которые, казалось бы, прошли очень много улучшений, едут в ту же самую точку, куда мы доезжали в 80-е годы. То есть дальше, скажем, на 10 метров так никто и не уехал.
Конечно, есть очень много маленьких нюансов, которые незначительно улучшают работу лыж, но, как правило, все эти изменения идут только на топовых лыжах, только на лыжах ручной сборки, которые даются только элитным, топовым спортсменам. А все основные лыжи среднего уровня находятся примерно на одном и том же уровне вот уже на протяжении 50 лет.
То есть принципиального развития в технологии за последние годы не случилось? И вы ничего особенно и не предвидите ни в подготовке лыж, ни в структуре, ни в пластике и т.д.?
Нет, конечно же, изменения есть. Многие фирмы находят различные формы, структуры нанесения на лыжи. Ручные структуры, которые улучшают скольжение. Это всё есть, прогресс не остановить. Те же самые порошки. Разница между первыми порошками, которые появились в конце 80-х годов, и нынешними, которые сейчас использовались до запрета, очень большая. То есть современные порошки на порядок лучше. Прогресс не остановить, от этого никуда не денешься. Правда, сейчас запретили пользоваться фтором, C8 убрали, оставили только C6. И это шаг назад.
А если говорить по самим лыжам, по структурам лыж, то почти ничего не меняется. Взять те же палки, одними из лучших палок были палки Эксель Черное перо, они были легкие и достаточно жесткие. И палки, которые есть на сегодняшний день, мало чем отличаются. Отличия, конечно, есть, но незначительные. Яркий прогресс был, когда с пластиковых палок перешли на графитовые. Это был мощнейший прогресс. И сейчас практически все палки графитовые. Лучшего материала пока не нашли. Если найдут что-то лучше, то это будет очередным прорывом.
А если эксперимент вместо Вершины Тёи провести на искусственном снегу в Европе, как вы думаете, будут ли какие-нибудь изменения или большой разницы опять не будет?
В эксперименте снег немножко меняется и лыжи тоже меняются, но едут все в одну точку. Поэтому я не думаю, что будет заметная разница. Лыжи, которые произведены 25 лет назад, катят примерно так же, как новые Fischer Helium или 3D, которые были очень сильно разрекламированы, или новые Salomon, которые всё стараются делать по последнему слову техники.
Как я уже сказал, прогресс есть, но для топовых спортсменов. Там различные колодки, структура улучшается, качество материалов. Но это очень дорогие лыжи. И выпускаются они в единичных экземплярах. К тому же, как правило, такие лыжи недолговечны: служат сезон или два даже при бережном отношении. Структуры на тонком пластике после пробегания гонки и достаточно частой обработки утюгом теряют свои углы, глубину. И структура эта уже не работает, как надо, ее нужно перекладывать. Поэтому в лучшем случае три, максимум четыре нанесения новых структур — и пластика уже нет. Поэтому такие лыжи
Здесь как раз должны делиться не тренеры сборной, а те тренеры, которые много лет работают на детском уровне. Делиться этим опытом о формировании определенных навыков, потому что подготовка юных лыжников и лыжников сборной команды России — это абсолютно разные вещи. И тренеры сборной команды, конечно, не владеют многими знаниями. Все-таки лучше брать эту информацию от практиков, которые много лет успешно работают на этом уровне.
Советская (Российская) школа техники всегда была у нас, особенно техника классического хода. И я уже говорил, что Клебо в этом году очень сильно добавил именно в технике классического хода, взяв самые лучшие технические элементы, которых ему недоставало, именно с нашей российской, советской школы. Поэтому мы видим, что элементы техники классического хода очень хорошо исполняли, в частности, Большунов и Нисканен. То есть мы видим, что они не стоят на месте, видят свои слабые стороны и берут на вооружение всё лучшее, что есть в мире.
А в целом на сегодняшний день можно сказать, что техника очень сильно унифицировалась. Если раньше можно было четко видеть — вот это норвежская школа, это шведская, это финская, а вот это советская или российская школа по технике, то сейчас, из-за того, что стали очень доступны различные материалы, анализы, приглашения лучших специалистов из Норвегии, Финляндии, Швеции, которые очень много общаются, дают рекомендации по той или иной проблеме, и всё это берется на вооружение, многих спортсменов, когда они бегут, мы можем отличить только по комбинезону. За редким исключением все стали ходить примерно одинаково, примерно в одном стиле. И все страны, все тренеры исповедуют и проповедуют примерно одно и то же направление. И уровень тренировочной работы, подготовки — всё в открытом доступе. И многие пользуются этими знаниями.
А техника подъема Терентьева — её берут иностранные спортсмены на вооружение, или пока это непонятно?
Я думаю, что многие пока не восприняли это настолько всерьез, поскольку и сам Александр смог показать это только единожды. Но надеемся на продолжение, будем готовиться к этому. Но вот только когда это произойдет — непонятно.
Ну а на российском уровне ему нет смысла показывать это в каком-нибудь подъеме?
Если будет соответствующий подъем, то, конечно, он это исполнит. Если смотреть Чемпионат России, на заключительном подъеме даже сейчас, на этапе Кубка России в Сыктывкаре, он показал свое преимущество в беге в подъем.
Спортивная злость — не тот термин. Спортсмены очень самолюбивые люди, которые хотят показать, доказать, прежде всего самим себе, что они являются одними из лучших или лучшими, то есть есть прямые соперники, которые хотят это сделать, ставят эту цель. Настраивать спортсменов — это очень тонкий вопрос. Потому что можно так настроить спортсмена, что он ночью пробежит и утром будет уже не в себе. И не то, что не покажет тех результатов, которых от него ждут, а может полностью провалиться. То есть последует какое-то падение или еще что-то, нарушение психики.
Самое главное — спортсменам не мешать, спортсмены уже настолько опытные, что у них есть определенный ритуал, что они делают перед гонкой, как настраиваются. Кто-то читает книги, кто-то еще что-то. Да, если я вижу, что с человеком происходит что-то не то, тогда я вмешиваюсь. Если я вижу, что всё идет по плану, то есть у спортсмена ясный спокойный взгляд и в нем видна решительность, иногда я даже позволяю спортсменам не приходить на собрание, потому что знаю мотивацию этого спортсмена, и лишний раз слушать слова-призывы — для него это может, скажем так, не очень хорошо закончиться. Поэтому в сборной команде работают индивидуально, каких-то общих подходов, дежурных фраз не говорится. Говорится — во сколько подъем, во сколько автобус, куда приехать, где рюкзаки, где будут стоять тренеры, что делать с палками. А по психологии вопросов уже не задается, только в редком случае, когда это требуется.
А есть смысл спортсменов на слабые турниры возить? Понятно, что это индивидуально, но есть ли такая практика? Потому что человек спрашивает именно про это.
Слабых турниров нет. Для того чтобы быть сильным, спортсмен тренируется, совершенствуется, мы проводим определенную работу. И, проведя определенную работу, спортсмен уже сам видит и чувствует, насколько он способен проявить себя в гонках. Именно в тренировочном процессе, или в контрольных стартах, или в интервальных работах спортсмен ощущает свое тело, свои мышцы, как они работают, на каком пульсе он может бежать, способны ли мышцы выполнить ту или иную работу. Эти определенные внутренние ощущения позволяют спортсмену самостоятельно оценить уровень своей формы.
Те, кто следят за ним в соцсетях, знают, что он у нас большой кудесник, скрывал все свои таланты. Но вот в этом году он открыл в себе эти таланты. И, как один из дегустаторов, могу сказать, что он на очень высоком уровне готовит. Как только у него появится свободное время и желание, он побалует нас каким-нибудь очередным своим изыском.
Он не всё выкладывает в соцсети, что готовит для вас?
То, что готовит для нас, выкладывает. А то, что готовит для себя, — это другое.
Как вы считаете, для него это тоже один из этапов восстановления — морально, физически, эмоционально?
Прежде всего эмоционально, потому что ведь это же самовыражение. И это говорит об уровне этого человека: если человек за что-то берется, то старается всё делать на высшем уровне. Если он берется приготовить пирог, то пирог должен быть лучшим. Что я и подтверждаю: очень вкусно, на самом высочайшем уровне. Если он готовит пиццу или гамбургер, то тоже это фантастически делает, то есть очень вкусно. Всё, за что берется Александр, он старается делать идеально, на самом высоком уровне.
Спортсмены не восстанавливаются в те интервалы, которые идут между этапами Кубка, а используют их прежде всего для тренировок, поскольку сами соревнования выхолащивают спортсменов, теряется, уходит сила и падают аэробные возможности. Поэтому интервалы между этапами Кубка России используются для тренировок, а не для отдыха.
У нас было много спортсменов, которые пытались придумать несколько другой стиль отталкивания. Клебо придумал забегание… Это очень трудно придумать, поскольку всё уже придумано. Но если кто-то проявит какую-то невообразимую фантазию и придумает что-то действительно новое, то, конечно, будем брать на вооружение и пытаться внедрить в нашу работу. Ну а мне пока в голову ничего такого не приходит.
Тогда от себя добавлю пару вопросов. Первый — по поводу Клебо и Терентьева: как долго вы тренировали Терентьева, чтобы он смог превзойти Клебо в Руке? Вы специально к этому забеганию готовились, или все получилось в рамках общего тренировочного процесса?
Специальной работы именно к тому спринту, который Саша выиграл, не было. Но была точная подводка. Мы где-то за месяц стали больше внимания уделять именно скоростной, спринтерской работе. Но если говорить про забегание, про Клебо, то стиль забегания Александра и стиль забегания Клебо разнятся. На этой разнице стиля у Александра получилось превзойти Клебо, поскольку Александр бежит более широким шагом, а частота у него такая же или даже, может быть, больше. И за счет этого он обыграл Клебо в одни ворота. И на 80-100 метрах смог выиграть в районе 15 метров. Это очень много, и я считаю, что теперь уже есть стиль забегания Терентьева, который отличается от стиля забегания Клебо.
Еще один вопрос про стиль — кенгуру-поллинг. Вы когда-нибудь видели такое?
Да, видел. Мы были на летнем первенстве мира по лыжероллерам и как раз видели, что многие спортсмены-спринтеры на лыжероллерах пользуются этим стилем. Он очень быстрый, но приспособлен только для очень коротких спринтов. То есть даже на километре невозможно будет удержать такую частоту.
Прежде всего лыжники восстанавливаются энергетической подпиткой. Это правильное питание, правильно организованное питание. Второе — нужно расслабить мышцы, то есть обязательна растяжка, обязателен массаж. Ну и здоровый, крепкий сон.
А баня?
Не всегда. По возможности — конечно. Но иногда она чересчур расслабляет. В тренировочном процессе это обязательно. А перед гонкой или после гонок — это чисто индивидуально.
В общем, по большому счету, получается, всё, как у любителей?
Спортсмены — те же обычные люди и имеют свои приоритеты. Кто-то ходит в баню, кто-то не ходит. Но то, что я назвал, — энергетическое восполнение, растяжка, массаж и здоровый сон — это всё помогает более качественно восстановиться к следующей гонке.
Секрета нет. Во-первых, вы в какой-то степени уже ответили на свои вопросы. Савелий вырос в спортивной семье, бóльшую часть времени он воспитывался у дедушки. Дедушка у него — Сергей Геннадьевич Морилов — тренер в Перми, у него спортивная школа, то есть богатый опыт. И у Савелия фактически с детского садика и со школы весь отдых проходил на лыжной базе. Вначале он просто гонял с гор с пацанами, потом просто катался в удовольствие, ему нравилось. А потом постепенно переключился на более профессиональную тренировочную работу. И у него более профессиональный, более спокойный подход был к формированию организма, то есть мышечная система сформировалась более правильно, сердечно-сосудистая система — всё было сформировано для более качественного и более быстрого бега на лыжах.
Савелию хочется пожелать трудолюбия прежде всего, потому что просто так никто не собирается ему отдавать пальму первенства не только в России, но и в мире. Всё это должно быть добыто тяжелым и упорным трудом. И все эти реверансы в его сторону могут сыграть не очень хорошую роль. Поэтому я желаю ему, чтобы он не обращал внимание на те лестные эпитеты, которые ему отпускают, а тренировался и результатами доказывал свою состоятельность и претензии на мировой арене.
Я очень люблю пельмени. У меня мама их великолепно стряпает. Это мое любимое блюдо. Когда я приезжаю к ней, первое, что мне предлагается, — это всегда пельмени.
На лыжи я с годами почему-то встаю всё реже и реже, хотя иногда это случается. Но дома с супругой это, конечно, не получается. У меня супруга совершенно неспортивный человек. Для нее спорт это что-то далекое и запредельное. Она только следит за прессой, за положением лыжных гонок, внимательно следит и выдает пресс-релизы по тем или иным выступлениям, то есть свой анализ. И поэтому она серьезно в лыжных гонках разбирается, и у нас очень часто бывают дискуссии, а иногда даже доходит до споров. А лыжах — нет, не гуляю.
Прежде всего, не все наши базы соответствовали тем критериям, которые есть у FIS. Второе, уровень размещения и питания тоже не везде соответствовал международным стандартам. И третье, и это одна из самых больших проблем, — это достаточно далеко. Они не хотели лететь слишком далеко. Поэтому на один этап еще соглашались, на большее нет. И потом, всё это еще и много денег стоит. Финансовый вопрос ведь тоже немаловажный. Поэтому и давали нам только один этап. И раньше достаточно много было желающих проводить этапы в Словакии, в Чехии. Иногда этапы проводились в Польше, где сами переезды были минимальны. Условно говоря, час или два полета занимал переезд с одного этапа на другой. А иногда и на автобусах могли переехать с одного места на другое. И проблема виз… Всё это играло определенную роль.
А еще — спортсмены многих стран не хотели ехать в Россию, поскольку были не очень приятные воспоминания, когда, будучи в России, они привозили с собой даже воду, свои продукты, не доверяя качеству воды у нас в стране. То размещение, которое было, тоже не везде соответствовало.
Но в последнее время мы добились того, чтобы нам дали этап — финал Кубка мира, который должен был пройти в Тюмени, где абсолютно все критерии соответствуют. И я думаю, что это был бы один из лучших этапов в этом году по количеству зрителей, по накалу борьбы. Но по понятным причинам, о которых мы знаем, этот этап, к сожалению, не состоялся. И теперь уже неизвестно, когда этапы Кубка мира смогут вернуться в Россию.
У каждого тренера существует костяк группы. И в конце сезона смотрят критерии выполнения попадания в основной состав сборной команды, который разработан Федерацией лыжных гонок и утвержден Министерством спорта. А дальше уже смотрят на целесообразность перехода того или иного спортсмена в ту или иную группу в зависимости от предпочтений этого спортсмена, уровня его подготовленности и поставленных задач. Поэтому у нас есть как молодежные переходные группы, так и смешанные группы. А также есть группы — спортсмены сборной команды, которые на протяжении уже многих лет показывают высокие стабильные результаты. И ротации в них почти не происходит. Поэтому существуют определенные ступени, по которым спортсмены должны продвигаться: это юниорская команда, возможно, переходная команда и потом уже основной состав. Но некоторые спортсмены, которые готовы к высоким результатам, могут перешагнуть ступеньку переходных команд и сразу попасть в основной состав. Но здесь уже будет обсуждение с самим спортсменом, с тренерами. Это всё индивидуально.
А региональные тренеры как-то участвуют в процессе? Или это только на юниорском, молодежном уровне происходит?
Мы общаемся со всеми спортсменами, со всеми тренерами, с личными тренерами этих спортсменов в течение сезона и знаем этих спортсменов, знаем, что они из себя представляют, имеем характеристику отличных тренеров, предпочтения этих спортсменов. То есть мы со всеми тренерами поддерживаем отношения. У нас нет такого, что тренеры сборной команды замыкаются только в своем круге и ни с кем не общаются. Нет, общение идет как с личными тренерами своих воспитанников, так и с другими тренерами. Со многими тренерами мы дружим, у нас хорошие приятельские отношения, и мы очень часто обсуждаем те или иные проблемы. Поэтому круг общения тренеров сборной команды достаточно обширен.
FIS пытается продвигать различные дисциплины. Они пробовали на Юношеских Олимпийских играх прохождение типа полосы препятствий, но как-то это всё не прижилось. Это всё, скажем так, на уровне детского спорта. Во взрослом спорте фигурируют несколько другие параметры и интересы. Поэтому пока что-то придумать новое сложно. FIS ищет, экспериментирует. Удлинение дистанций у женщин, в женских видах программы — это как раз поиск чего-то нового. Совместные эстафеты — это тоже поиск чего-то нового. Происходит уменьшение количества команд, особенно в Центральной Европе: выпадают команды Словении, Чехии, Польши, Словакии. Посмотрите за эстафетами, когда проходит этап Кубка мира, и вы всё увидите. Поэтому действительно лыжные гонки требуют каких-то новых дисциплин, но здесь очень сложно что-то придумать, чтобы это было интересно не только зрителям, но и спортсменам. Но работа над этим ведется.
А с точки зрения тренировочного процесса — только для детей игры полезны? Взрослым это не нужно?
У взрослых есть четкие дисциплины, в подготовке к которым строится тренировочный процесс. Это скоростная выносливость, техника, тактика, силовые упражнения, направленные именно на прохождение дистанционных гонок. А кто-то специализируется на более коротких отрезках — это спринтерские гонки. Но чего-то нового, условно говоря, спиной вперед на лыжах бегать пока еще никто не предлагал. И никто не бегает.
Пересмотрите многие видео Большунова, пересмотрите протоколы прохождения гонок Большунова, и вы увидите, что львиная доля выигрыша у Большунова — это прохождение спусковой части, особенно ярко это было в Оберстдорфе.
Я думаю, автор имел ввиду спринты. В последние годы Большунов очень хорошо подтянул спуски. Но вот именно в спринте, на последнем спуске, кажется, что Клебо быстрее. Или это только кажется?
Ну, потому он и Клебо, что он один из лучших. Он всё делает чуть лучше, чем все остальные. Многие равняются на него и хотят исполнять то же самое. У многих получается, но не всё. Поэтому мой ответ — на то он и Клебо, что способен так проходить, чувствовать лыжи, работать на спусках, то есть не отдыхать, сидеть, а именно работать на спусках. Профессиональные лыжники знают, что это такое. Если ты сел, как мешок, то лыжи никогда не поедут. Их нужно отпустить и дать этим лыжам возможность правильно пройти микрорельеф спуска. Многие это читают, многие это видят. Прохождение поворотов — это уже отдельная статья. На спусках нужно не сидеть, а работать. Тогда лыжи будут ехать лучше всех, быстрее всех и дальше всех.
Понятно, Клебо — уникальный, Большунов подтягивается и хорошо проходит многие участки по времени спуска. А кого-нибудь еще отметите, кроме Большунова, кто может составить серьезную конкуренцию Клебо именно на спусках?
Все остальные находятся где-то примерно в одинаковых позициях, они не были замечены в каких-то суперярких прохождениях, в каких-то тактических моментах или в более высокой скорости.
Скажу честно, сделать это непросто. У нас не легкая атлетика, мы не бегаем в стандартных условиях по стадиону. У нас разные трассы, разное скольжение, разный снег. Поэтому объективно, конечно, оценить это сложно. Но субъективно оценить мы можем. Прежде всего, по результату, который показал спортсмен. То есть, если спортсмен с большим отрывом выигрывает гонку, то можно предположить, что этот спортсмен очень хорошо покажет себя и на международной арене. Даже когда много спортсменов в раздельных гонках приезжают на финиш очень плотно, то разброс всё равно будет. Редко бывает, что все спортсмены пробегают ровно, и их результаты находятся в одной части протокола. Как на международном уровне, так и здесь.
Есть еще один показатель — если сравнивать результаты мужчин и женщин. Например, у нас бегут по одному 5-километровому кругу, и можно оценить проигрыш на пяти километрах от первого мужчины. Я для себя взял цифру — от полутора до двух минут это нормально, нормальный проигрыш: полторы минуты — совсем хорошо, до двух минут — неплохо. А вот всё, что больше двух минут, — это уже не совсем хорошо, если мы говорим про лидеров.
Но еще раз отмечу: все эти показатели очень субъективны, и однозначно оценить конкурентоспособность мы не можем.
В основу всего методического направления, то есть контроля, мы, конечно же, берем цифры. Мы стараемся собрать достаточно много показателей, таких как антропометрические данные спортсмена, как они меняются в течение сезона в зависимости от нагрузки, пульсовые параметры — как в покое, так и на тренировках, вариабельность сердечного ритма, биохимию крови.
На самом деле разных цифр очень много, всего и не перечислишь. Для этого пришлось бы отдельную тему лекций делать. Но мы пытаемся собрать все эти цифры. И собрать так, чтобы это не занимало слишком много времени, так как график спортсмена очень сильно расписан. Поэтому, как правило, мы выбираем, точнее, я выбираю, несколько главных для меня маркеров. И по ним уже стараюсь работать.
Но, безусловно, спортсмены это не роботы, они в первую очередь — люди. И по цифрам иногда сложно предсказать, какой спортсмен покажет результаты, или в каком состоянии он находится в данный момент. Конечно, какие-то закономерности присутствуют. Особенно, когда мы находимся в тренировочном процессе. Если мы видим, что спортсмен утомляется или происходят какие-то сбои, то вполне возможны какие-то корректировки в нагрузке, изменение тренировочного плана.
А вот уже ближе к соревновательному периоду на первую роль выходит, наверное, интуиция — как у спортсмена, так и у тренера. Здесь немаловажна обратная связь от спортсмена. И тренер вместе со спортсменом принимают решение по дальнейшему плану. У меня в группе в соревновательный период не бывает одинаковых планов для всех спортсменов, у каждого свой план, какие-то свои развивающие работы. То есть здесь мы уже больше индивидуально пытаемся подобрать спортсмену тот путь, который поможет ему показать максимально хороший результат в сезоне.
И, да, очень часто мы принимаем какие-то решения даже вопреки цифрам. И спортсмен очень часто показывает результаты вопреки цифрам. Но цифры выходят на первый план, по крайней мере для меня, когда спортсмен показывает плохой результат. В этом случае мы пытаемся разобраться, найти причину, почему то или иное со спортсменом произошло. Здесь, конечно же, без цифр не обойтись. Нужно максимально правильно и объективно всё оценить и найти причину плохого результата, чтобы в будущем этого не повторилось.
И последнее. В итоге — главное при принятии решения о конкретной тренировке больше важна интуиция тренера, но интуиция эта все же основывается на каких-то цифрах. Важны и визуальный контроль спортсмена, и, возможно, даже его настроение. И то, как технически спортсмен идет, тоже можно визуально, субъективно оценить. И — принять то или иное решение.
По поводу спонсоров — очень непростой вопрос. Он вообще еще пока не изучен. Неясно, какую выгоду получают спонсоры, которые помогают спортсменам. В нашей стране это, скорее, называется меценатство, потому что как таковой рекламы спортсмены спонсорам пока не делают. Конечно, здесь важны вопросы и телетрансляций, и медийности тех или иных спортсменов. Но даже очень медийные спортсмены, которые у нас часто появляются на телеэкранах, не всегда интересны спонсорам. Для компаний-спонсоров, которые поддерживают какого-то сильного спортсмена или олимпийского чемпиона это больше имиджевая история. Но в идеале с этим нужно работать.
Спортсмены, конечно же, должны общаться с медиа. Но это не должно идти в ущерб подготовке. Потому что лыжный спортсмен только чуть-чуть расслабился, где-то недосмотрел, недоработал — и результат сразу же может сойти на нет. Ну и психоэмоциональное состояние спортсмена тоже важно. Если он много времени проводит в соцсетях или ходит по каким-то мероприятиям, это все-таки выбивает из определенной тренировочно-соревновательной рутины, из режима. И это может очень негативно сказаться на результате. Мы очень много тренируемся. Топовые спортсмены тренируются систематично, в течение года практически нет периодов, когда спортсмен вообще может забыть про тренировки. И чем профессиональней ты становишься, тем больше у тебя расписан каждый месяц в тренировочном плане.
Являются ли лыжные гонки коммерчески привлекательным видом спорта? Я считаю, что являются, в первую очередь потому, что лыжный спорт — очень доступный вид спорта. В нашей стране им могут заниматься многие. К тому же, зимой у нас не такой большой выбор занятий на свежем воздухе. То есть лыжи — это, наверное, единственный вид спорта, куда можно привлечь достаточно много любителей. Пример этому — норвежцы. Они сделали из лыжных гонок национальный вид спорта, которым люди занимаются с самого раннего возраста. А раз есть массовость, то соответственно этот вид спорта может быть коммерчески привлекателен.
Но в наших реалиях, в нашей стране, впрочем, как, наверное, и во многих других странах, всё зависит от телевидения — насколько твой вид показывают. Организация трансляции лыжных гонок это очень непростое и очень затратное мероприятие. Не каждая телекомпания может себе это позволить. И здесь уже вопрос: кто должен показывать, кто за это должен платить. Здесь однозначного ответа нет.
Разумеется, это средство можно использовать, в первую очередь как общеразвивающее упражнение, то есть для укрепления мышц ног. Если же говорить непосредственно о технике прохождения спусков, то конструкцция горных лыж немного отличается от беговых. И поэтому лучше отрабатывать прохождение спусков на обычных беговых лыжах. Это можно делать в том числе и на горнолыжных склонах. Естественно, не на слишком сложных трассах. И уже там отрабатывать те или иные элементы.
Также есть мысль обратиться к специалистам по горнолыжной подготовке, чтобы обсудить с ними, какие резервы мы можем получить как раз за счет прохождения спусков. Ведь все прекрасно знают, что топовые спортсмены имеют достаточно большое преимущество на спусках. Например, Джессика Диггинс хорошо проходит спуски, Наталья Непряева тоже владеет хорошей техникой прохождения спусков, Вероника Степанова. У мужчин это, безусловно, Йоханнес Клебо. Мы изучаем, смотрим, за счет чего он практически никогда не проигрывает на спусках. Как раз в этом вопросе нам очень сильно помогли бы специалисты по горнолыжной подготовке.
А что касатеся непосредственно тренировки, то я все-таки предпочту отправить спортсмена с какого-то спуска на беговых лыжах — посмотреть, поснимать, отработать положение корпуса на тех или иных участках, на поворотах, потому что важно, как ты располагаешь вес своего тела на лыжах. И еще важна так называемая экономичность, потому что нам важно не только быстро пройти спуски, но и дать мышцам ног максимально отдохнуть перед равнинными участками или подъемами.
Мы провели многолетний эксперимент. Есть у нас такой поселок — Вершина Тёи, куда сборная команда Советского Союза приезжала тренироваться и вкатываться каждый год начиная с 1973-1974 года. На этих сборах в Вершине Тёи был и я — в составе сборной Советского Союза, команды профсоюзов. Трасса спрофилирована там уже на протяжении многих лет — c 1976 года она не меняется. И перед контрольными стартами мы всегда откатывали лыжи на одном спуске. На протяжении многих-многих лет. Это уже традиция.
Многие спортсмены приходят на этот спуск. Он хоть и с поворотом, но у него очень прямой выкат и очень хорошо видно, как у кого работают лыжи. И у нас были отсечки — докуда мы доезжали. Так вот, самое интересное, что сегодняшние лыжники на своих лучших лыжах, которые, казалось бы, прошли очень много улучшений, едут в ту же самую точку, куда мы доезжали в 80-е годы. То есть дальше, скажем, на 10 метров так никто и не уехал.
Конечно, есть очень много маленьких нюансов, которые незначительно улучшают работу лыж, но, как правило, все эти изменения идут только на топовых лыжах, только на лыжах ручной сборки, которые даются только элитным, топовым спортсменам. А все основные лыжи среднего уровня находятся примерно на одном и том же уровне вот уже на протяжении 50 лет.
То есть принципиального развития в технологии за последние годы не случилось? И вы ничего особенно и не предвидите ни в подготовке лыж, ни в структуре, ни в пластике и т.д.?
Нет, конечно же, изменения есть. Многие фирмы находят различные формы, структуры нанесения на лыжи. Ручные структуры, которые улучшают скольжение. Это всё есть, прогресс не остановить. Те же самые порошки. Разница между первыми порошками, которые появились в конце 80-х годов, и нынешними, которые сейчас использовались до запрета, очень большая. То есть современные порошки на порядок лучше. Прогресс не остановить, от этого никуда не денешься. Правда, сейчас запретили пользоваться фтором, C8 убрали, оставили только C6. И это шаг назад.
А если говорить по самим лыжам, по структурам лыж, то почти ничего не меняется. Взять те же палки, одними из лучших палок были палки Эксель Черное перо, они были легкие и достаточно жесткие. И палки, которые есть на сегодняшний день, мало чем отличаются. Отличия, конечно, есть, но незначительные. Яркий прогресс был, когда с пластиковых палок перешли на графитовые. Это был мощнейший прогресс. И сейчас практически все палки графитовые. Лучшего материала пока не нашли. Если найдут что-то лучше, то это будет очередным прорывом.
А если эксперимент вместо Вершины Тёи провести на искусственном снегу в Европе, как вы думаете, будут ли какие-нибудь изменения или большой разницы опять не будет?
В эксперименте снег немножко меняется и лыжи тоже меняются, но едут все в одну точку. Поэтому я не думаю, что будет заметная разница. Лыжи, которые произведены 25 лет назад, катят примерно так же, как новые Fischer Helium или 3D, которые были очень сильно разрекламированы, или новые Salomon, которые всё стараются делать по последнему слову техники.
Как я уже сказал, прогресс есть, но для топовых спортсменов. Там различные колодки, структура улучшается, качество материалов. Но это очень дорогие лыжи. И выпускаются они в единичных экземплярах. К тому же, как правило, такие лыжи недолговечны: служат сезон или два даже при бережном отношении. Структуры на тонком пластике после пробегания гонки и достаточно частой обработки утюгом теряют свои углы, глубину. И структура эта уже не работает, как надо, ее нужно перекладывать. Поэтому в лучшем случае три, максимум четыре нанесения новых структур — и пластика уже нет. Поэтому такие лыжи
Здесь как раз должны делиться не тренеры сборной, а те тренеры, которые много лет работают на детском уровне. Делиться этим опытом о формировании определенных навыков, потому что подготовка юных лыжников и лыжников сборной команды России — это абсолютно разные вещи. И тренеры сборной команды, конечно, не владеют многими знаниями. Все-таки лучше брать эту информацию от практиков, которые много лет успешно работают на этом уровне.
Советская (Российская) школа техники всегда была у нас, особенно техника классического хода. И я уже говорил, что Клебо в этом году очень сильно добавил именно в технике классического хода, взяв самые лучшие технические элементы, которых ему недоставало, именно с нашей российской, советской школы. Поэтому мы видим, что элементы техники классического хода очень хорошо исполняли, в частности, Большунов и Нисканен. То есть мы видим, что они не стоят на месте, видят свои слабые стороны и берут на вооружение всё лучшее, что есть в мире.
А в целом на сегодняшний день можно сказать, что техника очень сильно унифицировалась. Если раньше можно было четко видеть — вот это норвежская школа, это шведская, это финская, а вот это советская или российская школа по технике, то сейчас, из-за того, что стали очень доступны различные материалы, анализы, приглашения лучших специалистов из Норвегии, Финляндии, Швеции, которые очень много общаются, дают рекомендации по той или иной проблеме, и всё это берется на вооружение, многих спортсменов, когда они бегут, мы можем отличить только по комбинезону. За редким исключением все стали ходить примерно одинаково, примерно в одном стиле. И все страны, все тренеры исповедуют и проповедуют примерно одно и то же направление. И уровень тренировочной работы, подготовки — всё в открытом доступе. И многие пользуются этими знаниями.
А техника подъема Терентьева — её берут иностранные спортсмены на вооружение, или пока это непонятно?
Я думаю, что многие пока не восприняли это настолько всерьез, поскольку и сам Александр смог показать это только единожды. Но надеемся на продолжение, будем готовиться к этому. Но вот только когда это произойдет — непонятно.
Ну а на российском уровне ему нет смысла показывать это в каком-нибудь подъеме?
Если будет соответствующий подъем, то, конечно, он это исполнит. Если смотреть Чемпионат России, на заключительном подъеме даже сейчас, на этапе Кубка России в Сыктывкаре, он показал свое преимущество в беге в подъем.
Спортивная злость — не тот термин. Спортсмены очень самолюбивые люди, которые хотят показать, доказать, прежде всего самим себе, что они являются одними из лучших или лучшими, то есть есть прямые соперники, которые хотят это сделать, ставят эту цель. Настраивать спортсменов — это очень тонкий вопрос. Потому что можно так настроить спортсмена, что он ночью пробежит и утром будет уже не в себе. И не то, что не покажет тех результатов, которых от него ждут, а может полностью провалиться. То есть последует какое-то падение или еще что-то, нарушение психики.
Самое главное — спортсменам не мешать, спортсмены уже настолько опытные, что у них есть определенный ритуал, что они делают перед гонкой, как настраиваются. Кто-то читает книги, кто-то еще что-то. Да, если я вижу, что с человеком происходит что-то не то, тогда я вмешиваюсь. Если я вижу, что всё идет по плану, то есть у спортсмена ясный спокойный взгляд и в нем видна решительность, иногда я даже позволяю спортсменам не приходить на собрание, потому что знаю мотивацию этого спортсмена, и лишний раз слушать слова-призывы — для него это может, скажем так, не очень хорошо закончиться. Поэтому в сборной команде работают индивидуально, каких-то общих подходов, дежурных фраз не говорится. Говорится — во сколько подъем, во сколько автобус, куда приехать, где рюкзаки, где будут стоять тренеры, что делать с палками. А по психологии вопросов уже не задается, только в редком случае, когда это требуется.
А есть смысл спортсменов на слабые турниры возить? Понятно, что это индивидуально, но есть ли такая практика? Потому что человек спрашивает именно про это.
Слабых турниров нет. Для того чтобы быть сильным, спортсмен тренируется, совершенствуется, мы проводим определенную работу. И, проведя определенную работу, спортсмен уже сам видит и чувствует, насколько он способен проявить себя в гонках. Именно в тренировочном процессе, или в контрольных стартах, или в интервальных работах спортсмен ощущает свое тело, свои мышцы, как они работают, на каком пульсе он может бежать, способны ли мышцы выполнить ту или иную работу. Эти определенные внутренние ощущения позволяют спортсмену самостоятельно оценить уровень своей формы.
Те, кто следят за ним в соцсетях, знают, что он у нас большой кудесник, скрывал все свои таланты. Но вот в этом году он открыл в себе эти таланты. И, как один из дегустаторов, могу сказать, что он на очень высоком уровне готовит. Как только у него появится свободное время и желание, он побалует нас каким-нибудь очередным своим изыском.
Он не всё выкладывает в соцсети, что готовит для вас?
То, что готовит для нас, выкладывает. А то, что готовит для себя, — это другое.
Как вы считаете, для него это тоже один из этапов восстановления — морально, физически, эмоционально?
Прежде всего эмоционально, потому что ведь это же самовыражение. И это говорит об уровне этого человека: если человек за что-то берется, то старается всё делать на высшем уровне. Если он берется приготовить пирог, то пирог должен быть лучшим. Что я и подтверждаю: очень вкусно, на самом высочайшем уровне. Если он готовит пиццу или гамбургер, то тоже это фантастически делает, то есть очень вкусно. Всё, за что берется Александр, он старается делать идеально, на самом высоком уровне.
Спортсмены не восстанавливаются в те интервалы, которые идут между этапами Кубка, а используют их прежде всего для тренировок, поскольку сами соревнования выхолащивают спортсменов, теряется, уходит сила и падают аэробные возможности. Поэтому интервалы между этапами Кубка России используются для тренировок, а не для отдыха.
У нас было много спортсменов, которые пытались придумать несколько другой стиль отталкивания. Клебо придумал забегание… Это очень трудно придумать, поскольку всё уже придумано. Но если кто-то проявит какую-то невообразимую фантазию и придумает что-то действительно новое, то, конечно, будем брать на вооружение и пытаться внедрить в нашу работу. Ну а мне пока в голову ничего такого не приходит.
Тогда от себя добавлю пару вопросов. Первый — по поводу Клебо и Терентьева: как долго вы тренировали Терентьева, чтобы он смог превзойти Клебо в Руке? Вы специально к этому забеганию готовились, или все получилось в рамках общего тренировочного процесса?
Специальной работы именно к тому спринту, который Саша выиграл, не было. Но была точная подводка. Мы где-то за месяц стали больше внимания уделять именно скоростной, спринтерской работе. Но если говорить про забегание, про Клебо, то стиль забегания Александра и стиль забегания Клебо разнятся. На этой разнице стиля у Александра получилось превзойти Клебо, поскольку Александр бежит более широким шагом, а частота у него такая же или даже, может быть, больше. И за счет этого он обыграл Клебо в одни ворота. И на 80-100 метрах смог выиграть в районе 15 метров. Это очень много, и я считаю, что теперь уже есть стиль забегания Терентьева, который отличается от стиля забегания Клебо.
Еще один вопрос про стиль — кенгуру-поллинг. Вы когда-нибудь видели такое?
Да, видел. Мы были на летнем первенстве мира по лыжероллерам и как раз видели, что многие спортсмены-спринтеры на лыжероллерах пользуются этим стилем. Он очень быстрый, но приспособлен только для очень коротких спринтов. То есть даже на километре невозможно будет удержать такую частоту.
Прежде всего лыжники восстанавливаются энергетической подпиткой. Это правильное питание, правильно организованное питание. Второе — нужно расслабить мышцы, то есть обязательна растяжка, обязателен массаж. Ну и здоровый, крепкий сон.
А баня?
Не всегда. По возможности — конечно. Но иногда она чересчур расслабляет. В тренировочном процессе это обязательно. А перед гонкой или после гонок — это чисто индивидуально.
В общем, по большому счету, получается, всё, как у любителей?
Спортсмены — те же обычные люди и имеют свои приоритеты. Кто-то ходит в баню, кто-то не ходит. Но то, что я назвал, — энергетическое восполнение, растяжка, массаж и здоровый сон — это всё помогает более качественно восстановиться к следующей гонке.
Секрета нет. Во-первых, вы в какой-то степени уже ответили на свои вопросы. Савелий вырос в спортивной семье, бóльшую часть времени он воспитывался у дедушки. Дедушка у него — Сергей Геннадьевич Морилов — тренер в Перми, у него спортивная школа, то есть богатый опыт. И у Савелия фактически с детского садика и со школы весь отдых проходил на лыжной базе. Вначале он просто гонял с гор с пацанами, потом просто катался в удовольствие, ему нравилось. А потом постепенно переключился на более профессиональную тренировочную работу. И у него более профессиональный, более спокойный подход был к формированию организма, то есть мышечная система сформировалась более правильно, сердечно-сосудистая система — всё было сформировано для более качественного и более быстрого бега на лыжах.
Савелию хочется пожелать трудолюбия прежде всего, потому что просто так никто не собирается ему отдавать пальму первенства не только в России, но и в мире. Всё это должно быть добыто тяжелым и упорным трудом. И все эти реверансы в его сторону могут сыграть не очень хорошую роль. Поэтому я желаю ему, чтобы он не обращал внимание на те лестные эпитеты, которые ему отпускают, а тренировался и результатами доказывал свою состоятельность и претензии на мировой арене.
Я очень люблю пельмени. У меня мама их великолепно стряпает. Это мое любимое блюдо. Когда я приезжаю к ней, первое, что мне предлагается, — это всегда пельмени.
На лыжи я с годами почему-то встаю всё реже и реже, хотя иногда это случается. Но дома с супругой это, конечно, не получается. У меня супруга совершенно неспортивный человек. Для нее спорт это что-то далекое и запредельное. Она только следит за прессой, за положением лыжных гонок, внимательно следит и выдает пресс-релизы по тем или иным выступлениям, то есть свой анализ. И поэтому она серьезно в лыжных гонках разбирается, и у нас очень часто бывают дискуссии, а иногда даже доходит до споров. А лыжах — нет, не гуляю.
Прежде всего, не все наши базы соответствовали тем критериям, которые есть у FIS. Второе, уровень размещения и питания тоже не везде соответствовал международным стандартам. И третье, и это одна из самых больших проблем, — это достаточно далеко. Они не хотели лететь слишком далеко. Поэтому на один этап еще соглашались, на большее нет. И потом, всё это еще и много денег стоит. Финансовый вопрос ведь тоже немаловажный. Поэтому и давали нам только один этап. И раньше достаточно много было желающих проводить этапы в Словакии, в Чехии. Иногда этапы проводились в Польше, где сами переезды были минимальны. Условно говоря, час или два полета занимал переезд с одного этапа на другой. А иногда и на автобусах могли переехать с одного места на другое. И проблема виз… Всё это играло определенную роль.
А еще — спортсмены многих стран не хотели ехать в Россию, поскольку были не очень приятные воспоминания, когда, будучи в России, они привозили с собой даже воду, свои продукты, не доверяя качеству воды у нас в стране. То размещение, которое было, тоже не везде соответствовало.
Но в последнее время мы добились того, чтобы нам дали этап — финал Кубка мира, который должен был пройти в Тюмени, где абсолютно все критерии соответствуют. И я думаю, что это был бы один из лучших этапов в этом году по количеству зрителей, по накалу борьбы. Но по понятным причинам, о которых мы знаем, этот этап, к сожалению, не состоялся. И теперь уже неизвестно, когда этапы Кубка мира смогут вернуться в Россию.
У каждого тренера существует костяк группы. И в конце сезона смотрят критерии выполнения попадания в основной состав сборной команды, который разработан Федерацией лыжных гонок и утвержден Министерством спорта. А дальше уже смотрят на целесообразность перехода того или иного спортсмена в ту или иную группу в зависимости от предпочтений этого спортсмена, уровня его подготовленности и поставленных задач. Поэтому у нас есть как молодежные переходные группы, так и смешанные группы. А также есть группы — спортсмены сборной команды, которые на протяжении уже многих лет показывают высокие стабильные результаты. И ротации в них почти не происходит. Поэтому существуют определенные ступени, по которым спортсмены должны продвигаться: это юниорская команда, возможно, переходная команда и потом уже основной состав. Но некоторые спортсмены, которые готовы к высоким результатам, могут перешагнуть ступеньку переходных команд и сразу попасть в основной состав. Но здесь уже будет обсуждение с самим спортсменом, с тренерами. Это всё индивидуально.
А региональные тренеры как-то участвуют в процессе? Или это только на юниорском, молодежном уровне происходит?
Мы общаемся со всеми спортсменами, со всеми тренерами, с личными тренерами этих спортсменов в течение сезона и знаем этих спортсменов, знаем, что они из себя представляют, имеем характеристику отличных тренеров, предпочтения этих спортсменов. То есть мы со всеми тренерами поддерживаем отношения. У нас нет такого, что тренеры сборной команды замыкаются только в своем круге и ни с кем не общаются. Нет, общение идет как с личными тренерами своих воспитанников, так и с другими тренерами. Со многими тренерами мы дружим, у нас хорошие приятельские отношения, и мы очень часто обсуждаем те или иные проблемы. Поэтому круг общения тренеров сборной команды достаточно обширен.
FIS пытается продвигать различные дисциплины. Они пробовали на Юношеских Олимпийских играх прохождение типа полосы препятствий, но как-то это всё не прижилось. Это всё, скажем так, на уровне детского спорта. Во взрослом спорте фигурируют несколько другие параметры и интересы. Поэтому пока что-то придумать новое сложно. FIS ищет, экспериментирует. Удлинение дистанций у женщин, в женских видах программы — это как раз поиск чего-то нового. Совместные эстафеты — это тоже поиск чего-то нового. Происходит уменьшение количества команд, особенно в Центральной Европе: выпадают команды Словении, Чехии, Польши, Словакии. Посмотрите за эстафетами, когда проходит этап Кубка мира, и вы всё увидите. Поэтому действительно лыжные гонки требуют каких-то новых дисциплин, но здесь очень сложно что-то придумать, чтобы это было интересно не только зрителям, но и спортсменам. Но работа над этим ведется.
А с точки зрения тренировочного процесса — только для детей игры полезны? Взрослым это не нужно?
У взрослых есть четкие дисциплины, в подготовке к которым строится тренировочный процесс. Это скоростная выносливость, техника, тактика, силовые упражнения, направленные именно на прохождение дистанционных гонок. А кто-то специализируется на более коротких отрезках — это спринтерские гонки. Но чего-то нового, условно говоря, спиной вперед на лыжах бегать пока еще никто не предлагал. И никто не бегает.
Пересмотрите многие видео Большунова, пересмотрите протоколы прохождения гонок Большунова, и вы увидите, что львиная доля выигрыша у Большунова — это прохождение спусковой части, особенно ярко это было в Оберстдорфе.
Я думаю, автор имел ввиду спринты. В последние годы Большунов очень хорошо подтянул спуски. Но вот именно в спринте, на последнем спуске, кажется, что Клебо быстрее. Или это только кажется?
Ну, потому он и Клебо, что он один из лучших. Он всё делает чуть лучше, чем все остальные. Многие равняются на него и хотят исполнять то же самое. У многих получается, но не всё. Поэтому мой ответ — на то он и Клебо, что способен так проходить, чувствовать лыжи, работать на спусках, то есть не отдыхать, сидеть, а именно работать на спусках. Профессиональные лыжники знают, что это такое. Если ты сел, как мешок, то лыжи никогда не поедут. Их нужно отпустить и дать этим лыжам возможность правильно пройти микрорельеф спуска. Многие это читают, многие это видят. Прохождение поворотов — это уже отдельная статья. На спусках нужно не сидеть, а работать. Тогда лыжи будут ехать лучше всех, быстрее всех и дальше всех.
Понятно, Клебо — уникальный, Большунов подтягивается и хорошо проходит многие участки по времени спуска. А кого-нибудь еще отметите, кроме Большунова, кто может составить серьезную конкуренцию Клебо именно на спусках?
Все остальные находятся где-то примерно в одинаковых позициях, они не были замечены в каких-то суперярких прохождениях, в каких-то тактических моментах или в более высокой скорости.